Ангел является дважды - Страница 38

Гости повскакивали со своих мест и, не зная, как вести себя в подобной ситуации, раскрыли рты, ожидая развязки.

– Обойди, господи! – прошептала Мари, заметив, как сузились от гнева глаза Роя.

Невеста швырнула букет в сторону и медленно, с достоинством пошла прочь от священника и жениха под громкие возгласы и вздохи родственников. Не отдавая себе отчета в том, что делает, Рой бросился за ней, нагнал, смял в объятиях и, прижав спиной к дереву, закричал во всю силу легких:

– Я люблю тебя, только тебя!!! Что мне сделать, чтобы ты поверила?!!

Даже сейчас, когда Аманда не могла сдвинуться с места, находясь полностью в его власти, ее глаза метали молнии, подбородок был упрямо вздернут.

– Уйди из моей жизни, – выговорила она ледяным, раздражающе спокойным тоном.

Внезапно Аманда ощутила свободу во всем теле. Она удовлетворенно закрыла глаза, но насладиться своим необычным состоянием сполна ей было не дано: рядом раздался голос Мари:

– У тебя все цело?

– Где он? – спросила Аманда, нехотя открывая глаза.

Мари сделала шаг в сторону, и Аманда увидела между украшенных лентами деревьев неспешно удаляющуюся фигуру Роя. Еще можно было его догнать и больше никогда не расставаться. Но обида и женская гордость Аманды противились велению ее сердца.

– Зачем, Аманда, зачем ты прогнала его? Он любит тебя, никто не сможет любить сильнее!

Мари была раздосадована. Кому, как не ей, было известно, как трепетно Рой Доллан ждал минуты, когда наденет кольцо на тонкий пальчик Аманды? Она не представляла, что могло произойти за тот короткий отрезок вечера и ночь перед свадьбой, чтобы в душе внучки все встало с ног на голову, чтобы появилась ненависть, ненависть обманутой, преданной женщины. Но что бы то ни было, в этот раз она будет защищать Роя. И если ее внучка глуха, Мари станет ее ушами, если слепа, зорким взглядом. А если Аманда заупрямится, Мари возьмет ее за шиворот и силой притащит к тому, кто составит ее счастье. Или она не Мари Дюваль!

26

На террасе загородной виллы Орбисонов, с опаской озираясь на дверь, шептались Мари и Льюис Линкольн. После скандала во время свадьбы Аманда уехала из города и пряталась от людей и от самой себя. Вслед за ней отправилась Мари, а через неделю с дружественным визитом приехал и Линкольн.

– Плохая идея! Плохая идея! – корила себя Мари. – Я была обязана учесть характер Аманды. Она ненавидит, когда что-то в жизни решают за нее. Но, Лини, я хотела как лучше.

– Это я виноват. Зачем я пригласил тебя в ресторан? Старый дурень! Если бы ты не оставила ее наедине с этой Глендой Вайл, все могло бы разрешиться. Прости меня, Мари. Но ты же не опустила руки?

– Лини, – Мари покачала головой, – ты меня недооцениваешь. В вопросах брака я существенно преуспела, но дело осложнилось. Аманда сильно оскорбила Роя, а мужчины этого не любят. Придется начинать все заново. Для начала я найду рыжую вертихвостку и заставлю ее все рассказать нашей девочке.

Они не беспокоили Аманду ни расспросами, ни уговорами, позволив ей обдумать пережитое и определиться с будущим. Аманда худая, почти прозрачная, словно тень, бродила по комнатам, лишившись покоя и не находя себе места. Вечерами она, прихватив плед, спускалась к воде и, устремив печальный взгляд в черный океан, просиживала на берегу до глубокой ночи. А когда на небе начинал меркнуть серебряный диск луны, она снималась с добровольной вахты и возвращалась к себе в комнату.

Каждый день Аманда ждала, что вот сегодня приедет Сьюзен, ее любимая сестра, она найдет слова утешения и, запершись с Амандой в ее комнате, проплачет с ней всю ночь. Но Сьюзен не звонила и на звонки Аманды не отвечала, вызывая подозрительным молчанием новые вопросы. Первую неделю Мари морщилась, но все-таки придумывала правдоподобные отговорки.

Когда поездка Сьюзен затянулась до неприличия, Мари пришлось рассказать Аманде, почему на самом деле уехала ее сестра. Чтобы внучка поверила, Мари отдала ей раздобытую Роем кассету с записью телефонного разговора Лео со Сьюзен. Это известие новой болью уязвило сердце Аманды. Она долго не могла смириться с тем, что старшая сестра много лет таила против нее ненависть и сплела паутину лжи, поддавшись разъедающей сердце зависти.

Но и после этого Аманда не пожаловалась и не заплакала. Кажется, она разучилась плакать, накопившееся страдание не находило выхода, делая душу безразличной ко всему, что когда-то составляло ее радость.

О чем думала Аманда, сидя на пляже и кутаясь в плед? О том, что сестра обманула ее, возжелав власти и денег, того, чем Аманда никогда не дорожила. О том, как мошенник Гарри Бакстон, которого она знала как Лео Эмери, согласился жениться на ней и целовал ее, подсчитывая свой куш за каждый поцелуй и объятие. Но сильнее всего сердце ныло от неизбывного вопроса, почему Рой Доллан, спасший ей жизнь и знавший о ее любви, разыграл козырного туза, так ловко запутав ее проницательную бабку и заняв место ее жениха.

– С моей помощью он достиг бы внушительного веса в обществе и равного с Глендой Вайл, своей большой любовью, положения, стал бы достоин ее. А я была только средством. Странно, я раньше не знала, что из человека можно сделать что-то вроде перекидного моста к желанной цели. Я – это мост. И сразу трое прошли по мне в грязных ботинках.

Аманда делилась своими размышлениями с безмолвным океаном, который, не давая советов, забирал ее боль и слова, унося и пряча их на глубине, где хранятся самые сокровенные мысли и самые страшные тайны людей.

Как-то утром за завтраком, который, как и все прочие, равно как ланчи и обеды, в последнее время проходил в молчании, Аманда попросила передать ей сливки и тем же самым будничным тоном спросила: